Сильнее времени - Страница 86

— Потому я и догадалась, милая моя Виленоль. Я их знала обоих.

— Но его вы еще не могли знать. Петя, подойди, — шутливо приказала Виленоль. — Дай тете ручку.

Молодой человек рассмеялся и протянул руку.

Вилена изучала его лицо с крутым, выпуклым лбом. Нет, он не походил на тех, кого она знала.

— Как же вы зоветесь, Петя? Питер тен-Кате-младший? В мое время так звали вашего папу.

— Теперь он старший, а дед… он давно умер… В этом году Всемирная академия наук отметила сто двадцать пять лет со дня его рождения.

Они вошли в домик. Вилена провела гостей в зал.

— Ой, рояль! — воскликнула девушка. — Вы нам сыграете, тетя?

Вилена отрицательно покачала головой:

— Мне еще надо войти в форму. Не знаю, к чему вернуться — к физике или к музыке.

— Каждый человек должен быть артистичным, — решительно заявила девушка. — Это так же, как занятия спортом. Заниматься должен каждый.

— Каждый? — спросила Вилена. — Но ведь каждый не достигнет вершин мастерства, не поставит спортивный рекорд.

— Рекорд? А зачем?

— Чтобы выявить предельные возможности человеческого организма, — объяснила Вилена.

— Спорт для всех — это понятно. Нужно нагружать мускулы. Ваши сообщения о протостарцах заставят задуматься многих. Но зачем профессионализация? — с наивной уверенностью говорила девушка.

Вилена нахмурилась, а может быть, задумалась. С интересом приглядывалась к представительнице нового молодого поколения. Сколько в Виленоль живости и юной непосредственности!

Виленоль, вероятно, что-то почувствовала:

— Но ведь вы не только пианистка, тетя. Вы — физик! И стали звездолетчицей. В наше время каждый должен быть универсальным, как вы…

— Универсальность? — изумилась Вилена. — А растущая информация, которую нужно усвоить? Надо ожидать скорее узкую специализацию, чем универсальность.

Девушка досадливо вздохнула и обратилась к своему другу за помощью.

— Виленоль имела в виду под универсальностью обширные интересы каждого. Но в области, где человек отдает свои основные силы… — начал Петя тен-Кате.

— Три-четыре часа в день, — подсказала Вилена.

— Да, три-четыре часа в день… Но если увлечешься, то они могут превратиться в двадцать четыре часа в сутки. Никто не осудит.

— Двадцать четыре часа в сутки! — тихо повторила Вилена, вспоминая, как ей не хватало их для учебы.

— В основной области, которой человек отдает свои силы, — педантично продолжал молодой инженер, — он, естественно, стремится к узкой специализации. Только это может принести наибольшую пользу.

— Почему же вы отрицаете профессионализацию в искусстве? — наступала Вилена, стараясь скрыть волнение и обиду. — Разве искусство ниже техники? Или сейчас принято заниматься только тем, что дает материальные блага?

Молодые люди пожали плечами и переглянулись.

— Нет, тетя, что вы!.. Я, наверное, плохо сказала… Я с детских лет храню все ваши музыкальные записи. Право, я еще не думала… Наверное, это не одно и то же — лишний сантиметр, который перепрыгнет рекордсмен, и виртуозное мастерство…

Когда гости засобирались домой. Вилена нажала кнопку, и стена поднялась. Все вышли на веранду.

Непонимание! Вилена могла бы считать это естественным на другой планете, а здесь!..

Молча смотрела она на удаляющиеся фигуры.

Но ведь это же Земля! Ее Земля, с близкими ей людьми. Разве не прелестна Виленоль? Или ее друг? Почему можно прощать этанянам любые взгляды, любые действия, а здесь!.. Неужели ей, Вилене, не преодолеть «барьер поколений»? Неужели все люди нового времени для нее только «они»? А как же Арсений?

Вилена почувствовала на себе взгляд, обернулась и увидела пристально смотрящую на нее Авеноль.

— Я больше не могу скрывать, — услышала она. — Твой Арсений на звездолете «Жизнь» не встретился в космосе с последним танкером-заправщиком и пролетел Солнечную систему…

Вилена, крепко сжав губы, пронзительно смотрела на Авеноль.

Наконец странный корабль, видимый прежде лишь на экране радиолокатора, стал различим простым глазом в иллюминатор. Но благодаря тому, что огромный барабан «Жизни» вращался (чтобы создать центробежную силу, равную земному притяжению), корабль в иллюминаторах то появлялся, то исчезал. Казалось, что он крутится вокруг звездолета и не может к нему приблизиться.

Чтобы наблюдать звездолет «Земля», нужно было подняться на лифтах в рубку управления.

Можно было понять, что чувствовали все звездолетчики, впиваясь взглядом в смотровое окно!

От сигарообразного корабля-матки отделились два диска и направились к «Жизни».

Но они не образовали шатра, чтобы тормозить корабль, как когда-то ракету Ратова-старшего во время Вечного рейса.

Диски подошли к центральной кабине «Жизни» и зависли перед нею.

— Лады! — вздохнул командир Туча. — Облачайтесь, братцы, в скафандры, готовьтесь к выходу в открытый космос. Я, как и положено старинным капитанам, сойду последним. Будем «леонить», — закончил он, вспомнив первого русского человека, вышедшего первым в открытый космос еще в двадцатом веке.

— Жаль бросать такое совершенное творение рук человеческих, — вздохнул Карл Шварц. — Я так полагаю.

— Конечно, жаль! — подхватил Толя Кузнецов. — Тем более, что мы так и не попробовали баранину по-бордосски и каплуна с грибами в сметане изготовления нашего нейтринного инженера.

— Нашему бы инженеру да нейтринное горючее, тогда и спасать было бы некого, — заметил Каспарян. — Так, скажешь?